Рамадан в Мекке в 579 году хиджры

Страницы истории:

Рамадан в достопочтенной Мекке в 579 году хиджры

[18 декабря 1183 г. — 16 января 1184 г.].

Отрывок из книги «Рихлат ал-Кинани» («Путешествие кинанита»)

Автор: Абу-л-Хусайн Мухаммад ибн Ахмад ибн Джубайр ал-Кинани

 

Почитаемый месяц рамадан
Аллах дозволил нам познать [в нем] его благословение.

Молодой месяц появился в ночь на понедельник 19 декабря. Да будет Аллах снисходителен к нам и благосклонен, да окажет нам Свою милость и согласится дать нам средства к существованию!

Жители Мекки начали пост в воскресенье, по предполагаемому появлению молодого месяца, что невозможно было проверить. Однако эмир Муксир разрешил это, и наступление поста было объявлено звуками литавр в ночь на воскресенье, согласно мазхабу его, его сторонников — Алидов и их приверженцев, ибо они считали допустимым пост в сомнительный день, о чем мы предполагаем сказать далее. А Аллах об этом лучше знает!

Церемонии этого благословенного месяца совершаются в священной мечети; для этого потребовалось заменить циновки, увеличить число свечей и факелов и прочих светильников, чтобы храм блистал огнями и ослепительно сиял. Имамы разделились на группы для совершения таравих. Шафииты, которые образовали самую значительную группу, имели у себя имама в одной из сторон мечети: то же было у ханбалитов, ханифитов и зайдитов. Что же касается маликитов, то они собрались вокруг троих чтецов Корана, которые читали его по очереди. В этом году они были более многочисленны и у них было больше свечей, ибо маликитские купцы соперничали [в щедрости] по этому случаю. Они доставили имаму Каабы множество свечей; из них самыми большими были двойные свечи, которые помещались перед михрабом и были весом в кинтар (около 44 кг). Их окружали меньшие по размеру свечи, маленькие и большие. Сторона маликитов восхищала своим великолепием, и свет ее ослеплял взоры. В мечети почти не было угла или стороны, где не находился бы чтец Корана, совершающий молитву, с собравшимися позади него. Голоса чтецов, раздававшиеся со всех концов, сотрясали мечеть. И все это видели глаза и слышали уши; виденное и слышанное наполняло душу трепетом и умилением.

А чужестранцы довольствовались лишь тавафом и молитвой в ал-хиджре и не принимали участия в таравих. Они считали, что это и есть самые лучшие и благороднейшие действия, которые только и следует совершать, и не только в том месте, где находится благородный угол и ал-мултазам.

А изо всех имамов в таравих особенно усердствовал шафиит, поскольку, завершив обычные таравих, заключающиеся в десяти таслимах, он приступил к тавафу с группой [верующих], и когда он совершил семикратный [таваф] и коленопреклонение, то вернулся к новому таравиху. [При этом] он так громко ударял проповедническим хлыстом, о котором говорилось выше, что звук его слышала вся мечеть, как если бы это был призыв вернуться к молитве.

Когда [верующие] завершили два таслима, они приступили к семикратному тавафу, а когда сделали его, услышав удар хлыста, они снова начали молитву с двумя таслимами. Затем они перешли к тавафу, и так до тех пор, пока не исполнили десять таслимов, совершив таким образом 20 ракатов. Затем, совершив по молитве аш-шаф и ал-витр (с четным и нечетным числом ракатов), они удалились. А прочие имамы к обычному обряду не добавляли ничего, и пять имамов сменяли друг друга в исполнении таравих перед ал-макамом. Первый из них был имамом обязательной [молитвы], а средним был наш спутник, набожный, благочестивый факих Абу Джафар ибн Али ал-Фанаки ал-Куртуби, чье чтение Корана могло бы растрогать камни. И в этом благословенном месяце употреблялся упомянутый хлыст. А именно: им щелкали три раза, в конце призыва к закатной молитве, а также в конце призыва к вечерней молитве. Это, бесспорно, одно из недавних религиозных новшеств, [введенных в обычаи] почитаемой мечети — да освятит ее Аллах!

Муэззин Земзема провозгласил наступление сухура на заре с вершины минарета, который находился в восточном углу мечети, наиболее близком к жилищу эмира. Он появился ко времени сухура, взывая [к Аллаху], повторяя его имя и приглашая к сухуру. С ним были два его юных брата, которые внимали и вторили ему. На верху минарета поместили длинный кусок дерева, на краю которого находился шест примерно в локоть, а на двух его концах были две маленькие катушки, при помощи которых можно было поднимать две большие стеклянные лампы. Они оставались горящими во все время сухура. Когда наступала пора и появлялись проблески зари, с минарета неоднократно раздавался призыв прекратить [трапезу]. Упомянутый муэззин спускал обе лампы с вершины шеста и начинал призыв [к молитве]. И муэззины со всех сторон также начинали его.

 

Текст воспроизведен по изданию: Ибн Джубайр. Путешествие. М. Наука. 1984