Жизнеописание шейха аль-Албани (часть 2)

1^ Как вспоминал сам шейх аль-Албани: «Некоторые уроки, которые я давал, были правильными, как я осознал позже, а некоторые — нет. То, что было неправильным, сводилось к двум вещам: слепому подражанию мазхабу и суфизму». [Мухаммад Байуми. Аль-имам аль-Албани].

2^ Годы спустя шейх аль-Албани ничуть не сожалел о своём увлечении книгами: «После окончания начальной школы чтение стало моим любимым времяпровождением. Конечно, если кто-то посмотрит на то, что я поначалу читал, то он поймёт, что в тех книгах не то что не было никакой пользы, а даже, наоборот, они могли оказать пагубное влияние. Однако благодаря тому, что я много читал, у меня укрепилось знание (арабского) языка и развились речевые навыки. Моё чтение можно разделить на несколько этапов. Поначалу я запоем читал новеллы современных писателей, особенно мне нравились рассказы про приключения известного джентльмена-грабителя Арсена Люпена. Затем у меня наступил второй этап, который, возможно, был лучше первого, поскольку я увлёкся чтением арабских рассказов, хотя большинство из них было сказками. Например, я прочитал сборник «Тысяча и одна ночь», путешествия Синдбад-морехода, историю о Салахуддине, рассказы о других героях прошлого и т.д. Затем благодаря замыслу Великого и Всемогущего Аллаха и Его милости я сменил профессию (плотника на часовщика), стал работать с отцом, и у меня появилось много свободного времени». [Мухаммад Байуми. Аль-имам аль-Албани].

3^ Шейх аль-Албани прекрасно запомнил тот день, когда он впервые взял в руки журнал «аль-Манар»: «Я очень хорошо помню, как прочитал в одном из номеров журнала «аль-Манар» статью, которую написал г-н Рашид Рида, да помилует его Аллах, про книгу аль-Газали «Ихья ‘улюм ад-дин» («Воскрешение наук о религии»). Он отметил достоинства этого труда и его недостатки. Его критике, в частности, подверглась суфийская направленность книги и содержащиеся в ней слабые и безосновательные хадисы. В этой связи он упомянул, что Абу аль-Фадль Зейн ад-Дин аль-Ираки составил специальный труд к книге «Ихья улюм ад-дин», в котором он привёл источники хадисов, содержащиеся в «Ихья ‘улюм ад-дин», и проверил их на достоверность, назвав свой труд «аль-Мугни ‘ан хамль аль-асфар фи аль-асфар фи тахридж ма фи аль-Ихийа мин аль-ахбар». Узнав об этом, мне очень сильно захотелось приобрести книгу аль-Ираки. Я ходил по базарам и, словно обезумевший от любви, всех спрашивал о ней: «У вас есть эта книга?», пока, наконец, не обнаружил её у одного торговца. Этот труд состоял из четырёх томов и был напечатан алеппской типографией на мягкой жёлтой бумаге. Однако, как и отец, я был столь беден, что не мог позволить себе купить такую книгу. Тогда я договорился с продавцом, что одолжу у него книгу на определённый срок, год или около того, точно не помню. Взяв книги, я был готов буквально взлететь от счастья. Я пошёл в нашу часовую лавку и оставил их там. Когда отец отлучался после полудня, я пользовался свободным временем и оставался со своими книгами наедине. Я решил переписать «аль-Мугни» и приступил к делу, купив бумагу и разлинованный трафарет (его можно было подкладывать под лист бумаги, чтобы ровно писать строчки — прим. Д.Х.). Когда я закончил переписывать первую часть тома, меня стали посещать следующие мысли: «Во-первых, я только начал изучать шариатские науки. Во-вторых, я – неараб, албанец, и мне попадаются хадисы, которые я не понимаю, либо арабские слова, значение которых мне неясно». Лишь спустя время я узнал, что они относились к особой категории редких и малоупотребительных слов и выражений, встречающиеся в хадисах. Поэтому я подумал: «Почему бы мне не использовать для пояснения малопонятных слов те книги, которые есть у меня либо в библиотеке моего отца?» Но как только я начал вносить примечания, я стал укорять себя в том, что не поступил так сразу. Первый том теперь выглядел неупорядоченно: одна его часть не имела таких пояснений, а другая — имела. Такая бессистемность мне совсем не понравилась, поэтому я решил переписать весь том заново, снабжая его необходимыми пояснениями. Когда я закончил переписывать первый том и приступил ко второму, то обратил внимание на огромную разницу между пояснениями в начале тома и в конце. Большинство страниц первого тома имело мало пояснений, а затем их становилось всё больше и больше, пока не получилось наоборот: одна строчка основного текста книги сверху и снизу была исписана одними лишь примечаниями, при чём очень тонкой пастой. В то время в Сирии мы пользовались двумя типами ручек: одной для арабского языка, а другой — для французского. Причём второй тип люди прозвали «французской ручкой», так как у неё был очень тонкий наконечник. Поэтому примечания и пояснения я записывал французской ручкой, чтобы отделить их от основного текста. Если бы вы посмотрели на переписанную мной копию, то увидели бы, что вся страница испещрена тонким мелким почерком, а вверху арабской ручкой написаны одна-две строчки основного текста книги. Я извлёк огромную пользу от переписывания этой работы, особенно если учесть то, что, занимаясь ею, я восполнил недостаток в знаниях, который стал ощущаться, ведь, во-первых, я только начал заниматься шариатскими науками, а, во-вторых, я не был арабом. Да и в целом я извлёк очень большую пользу из этого труда, и у меня до сих пор сохранилась, хвала Аллаху, переписанная копия той работы». [Мухаммад Байуми. Аль-имам аль-Албани]. Как отмечает шейх Мухаммад аль-Маджзуб: «Шейх (аль-Албани) показал мне ту самую копию его работы. Она состояла из трёх томов, разделённых на четыре части, и насчитывала 2012 страниц». [Мухаммад аш-Шейбани. Хайят аль-Албани=Жизнь аль-Албани]. Переписывание этого труда аль-‘Ираки, который содержит около 5 тысяч хадисов, и составление к нему примечаний можно считать прологом к хадисоведческой деятельности шейха. С этого момента и до конца своей жизни главной заботой шейха аль-Албани стало служение благородной науке о хадисах.

4^ Шейх аль-Албани вспоминает: «Мы одновременно работали и дискутировали. Я приводил доводы из Сунны, которые казались мне правильными, а отец ссылался на те знания, которым он обучился в Стамбуле и других местах. Поэтому когда мы обсуждали какой-то вопрос, я приводил хадисы из Сунны, а он ссылался на мазхаб. И когда наша дискуссия становилась невыносимой, — при чём мне приходилось проявлять много терпения, ведь я был молод, а мой отец был шейхом зрелых лет — он восклицал: «Наука о хадисах – ремесло банкротов!» Да помилует Аллах моего отца и простит всех нас! И большую часть времени в нашей лавке мы проводили в подобных дискуссиях». [Мухаммад Байуми. Аль-имам аль-Албани].

5^ Шейх аль-Албани говорит: «У меня есть книга, к которой я иногда обращаюсь. Она называется «ар-Рауд ан-надир фи тартиб ва тахридж Му’джам ат-Табарани ас-Сагир». Когда я закончил работать над ней, мне было 21 или 22 года. Это была первая книга, которую я составил, поскольку то, что я переписал «аль-Мугни» (аль-Ираки) и снабдил его примечаниями, не может считаться первым трудом под моим авторством. Работа над «ар-Рауд ан-надир» заключалась в том, что я сгруппировал хадисы, передававшиеся со слов каждого сподвижника, по подобию сборника «муснад» (муснад — свод хадисов, в котором составитель независимо от темы располагает по главам хадисы, передававшиеся со слов одного сподвижника. Му’джам — свод хадисов, в котором составитель располагает хадисы по именам своих шейхов в алфавитном порядке — прим. Д.Х.). Однако я дополнительно расположил хадисы каждого сподвижника по алфавиту, что качественно улучшило этот труд. Закончив это, я собрал все хадисы вместе и снабдил сборник именным указателем в алфавитном порядке». [Мухаммад Байуми. Аль-имам аль-Албани].

6^ В качестве примера можно привести следующую показательную историю из воспоминаний шейха: «Я был единственным из всех своих братьев, кто постоянно ходил с отцом в мечеть. К числу его привычек относилось регулярное посещение мечети Омейядов для совершения в ней молитвы. Отец, да помилует его Аллах, поступал так из-за сообщений, которые передаются в книгах ханафитского мазхаба о достоинстве совершения молитвы в этой мечети. Например, в одном из сообщений, которое содержится в авторитетном трактате ханафитского мазхаба «Хашия Ибн Абидин», приведены слова Суфьяна ас-Саури: «Одна молитва в мечети Омейядов равнозначна семидесяти тысячам молитв». Я не мог понять, почему эта мечеть обладает столь великим достоинством, тем более, что она была построена после смерти пророка, мир ему и благословение Аллаха? То есть, я с самого начала инстинктивно не был готов принять такое преувеличенное достоинство этой мечети. Затем дни перетекли в годы, и мои научные изыскания привели меня к изучению самого большого известного сборника по исламской истории, который называется «История Дамаска». Его написал Ибн Асакир. И это предание, которое приведено в книге «Хашия Ибн Абидин», находится в главе «О достоинстве мечети Омейядов», а в качестве первоисточника указан именно этот труд — «История Дамаска». Таково положение учёных из числа последних поколений мусульман: им достаточно, что хадис приводится у какого-нибудь автора, пусть даже у Ибн Асакира, чтобы посчитать хадис установленным. Когда годы спустя я изучал рукописи в библиотеке «Аз-Захириййа», я наткнулся на книгу Ибн Асакира «История Дамаска». Эта рукопись представляла собой 17 огромных томов, и я полностью прочитал их. И я действительно обнаружил в ней данное предание [о достоинстве мечети Омейядов], но, взглянув на его иснад, ужаснулся: мрак поверх мрака. И в тот момент я подумал: «Боже мой! Как эти правоведы могут так игнорировать науку о хадисах?! Ведь даже если они правильно указали автора, который привёл данный хадис, он всё равно неприемлем, так как в его иснаде пропущено более двух рассказчиков!» [Мухаммад Байуми. Аль-имам аль-Албани].

7^ Вот как это описывает сам шейх аль-Албани: «Во время своих исследований моё внимание привлёк вопрос о захоронении пророка Яхьи, мир ему, и его предполагаемой могилы в мечети Омейядов. Я стал читать об этом в книгах по истории, в том числе и в «Истории Дамаска» Ибн Асакира. В результате изучения данного вопроса я пришёл к важному выводу о том, что нельзя совершать молитву в мечети Омейядов. Я захотел узнать мнение некоторых шейхов об этом, включая моего отца и шейха аль-Бурхани. Совершив как-то раз молитву под его руководством, по-моему это был полуденный намаз, я остался с ним наедине и сказал ему, что я пришёл к выводу о недопустимости молиться в мечети, в которой есть могила. Шейх аль-Бурхани ответил: «Напиши доводы, о которых ты узнал». Я записал их и принёс ему. Вышло около трёх-четырёх страниц. По-моему это был месяц рамадан, и поэтому когда я отдал ему эти листы, он сказал мне: «Если будет угодно Аллаху, я отвечу тебе после праздника». Когда я пришёл к нему после праздника, он сказал: «Всё, что ты записал и собрал, не представляет никакой ценности!» Я был поражён и спросил: «Почему?» Он ответил: «Потому что книги, из которых ты привёл цитаты, на наш взгляд ненадёжны. Книги, которые мы считаем надёжными, это только «Мараки аль-Фалях» и «Хашия Ибн Абидина». Я же привёл ему цитаты из таких трудов, как «Мубарик аль-азхар шарх Машарик аль-анвар» Ибн Малика, который был ханафитским правоведом, и «Миркат аль-мафатих шарх Мишкат аль-масабих» муллы Али аль-Кари, который также был из числа ханафитских учёных. Кроме того, я привёл цитаты и из других трактатов, но шейх (аль-Бурхани) отбросил их, как вы выбрасываете финиковую косточку, со словами: «Они не представляют никакой ценности». А ведь я собрал для него и хадисы на эту тему, однако он также не удосужился обратить на них внимание, сказав: «Наши доводы в религии опираются на книги по фикху, а не на сборники хадисов». Такую же позицию занял мой отец. Это стало причиной того, что позже я написал отдельную книгу на данную тему, назвав её «Предостережение поклоняющемуся от превращения могил в места для молитв». Я не хотел, чтобы мои слова расходились с делами после того, как мне стало ясно, что недопустимо совершать молитвы в мечетях, воздвигнутых на могилах. Поэтому я перестал ходить с отцом в мечеть Омейядов, что, естественно, вызвало его крайнее недовольство и раздражение». [Мухаммад Байуми. Аль-имам аль-Албани].

8^ Вот, что рассказывает о ситуации в Сирии сам шейх аль-Албани: «Мечеть, по соседству с которой жил мой отец, называлась «ат-Тауба», и её имамом был шейх аль-Бурхани. Поскольку мой отец жил неподалёку от мечети шейх Саид (аль-Бурхани) поручил ему проводить коллективные молитвы в случае своего отсутствия. В этой мечети было два михраба и два имама: из числа ханафитов, коим являлся аль-Бурхани, и шафиитов, который часто отсутствовал. Во времена Османской империи сначала молитву проводил ханафитский имам, а после него — шафиитский. При чём размер мечети не имел значения. Это могла быть и самая крупная мечеть, т.е. Омейядов, или любая другая, вроде мечети «ат-Тауба». Когда шейх Тадж эд-Дин (аль-Хасани), сын знатока хадисов своей эпохи Бадр ад-Дина аль-Хасани, возглавил Сирию (скорее всего речь идёт о должности премьер-министра, которую он занял в 1934 г. — прим. Д.Х.), он издал указ о том, что сначала коллективную молитву должны проводить шафиитские имамы, а затем — ханафитские. Дело в том, что Тадж эд-Дин аль-Хасани придерживался шафиитского мазхаба. Указ подлежал неукоснительному исполнению во всех мечетях. Поэтому в мечети «ат-Тауба» поменялась очерёдность проведения коллективных молитв: теперь шафиитский имам должен был сначала проводить коллективную молитву, а уже после него — аль-Бурхани, который был ханафитом. Когда у меня появилось некоторое понимание религии, я узнал, что проведение второй коллективной молитвы [в мечети, где есть постоянный имам,] не установлено в Сунне. Поэтому я стал молиться за шафиитским имамом, который первым проводил коллективную молитву. Мой поступок вызвал очень резкую реакцию отца. Во-первых, потому что это противоречило его мазхабу, а, во-вторых, это противоречило его делам, поскольку сам он откладывал молитву, дожидаясь ханафитского имама аль-Бурхани. И здесь наши пути разошлись. Затем ситуация ещё более усугубилась. Однажды шейх аль-Бурхани отправился то ли в хадж, то ли в умру, сейчас точно не помню, и он назначил моего отца руководить коллективными молитвами вместо себя. Однако я не молился под руководством своего отца, поскольку для меня не было разницы между аль-Бурхани и отцом: они оба откладывали коллективную молитву, дожидаясь, когда её завершит первый джамаат. Поэтому я оставлял своего отца руководить второй молитвой, а сам совершал её с первым имамом». [Мухаммад Байуми. Аль-имам аль-Албани].

9^ Похоже, что последней каплей, которая переполнила чашу терпения отца, стал следующий случай. Шейх аль-Албани вспоминает: «Беда не приходит одна. Получилось так, что моему отцу нужно было отлучиться на один-два дня, и он попросил меня заменить его на месте имама. Т.е. я должен был проводить вторую коллективную молитву. Я отказался, сказав: «Ты знаешь о моём мнении по этому вопросу, и мне будет очень трудно поменять его». Затем возник ещё ряд вопросов, из-за которых он разгневался на меня. В результате в один прекрасный день, когда мы ужинали, он поднял тему наших разногласий и стал говорить о нездоровой атмосфере, в которой мы жили, после чего сказал мне на ясном арабском языке: «Либо мы придём к согласию, либо мы разойдёмся». Я попросил его дать мне трёхдневный срок, чтобы я обдумал ситуацию. Он согласился. Через три дня я дал ему ответ, сказав, что поскольку ты предоставил мне право выбора, то я предпочитаю жить раздельно, дабы я больше не беспокоил тебя из-за вопросов, по которым я расхожусь с твоим мазхабом. Так и произошло. Я вышел от него, и у меня не было ни гроша в кармане. И я очень хорошо помню, что в тот момент, когда я ушёл из дома, отец дал мне 25 сирийских лир. Однако к тому времени я уже завязал крепкое знакомство с некоторыми братьями. У одного из них была бакалейная лавка, где он продавал пшеницу, ячмень, фасоль тому подобные продукты, и в этом самом магазине я арендовал помещение под часовую мастерскую. Он одолжил мне 200 сирийских лир для аренды помещения. У моего отца были старые инструменты для ремонта часов, которыми он больше не пользовался. Поскольку эти инструменты ему были ненужны, он отдал их мне. Я стал работать часовщиком самостоятельно. По милости Аллаха я качественно и честно выполнял свою работу, поэтому вскоре число клиентов увеличилось, и дело пошло». [Мухаммад Байуми. Аль-имам аль-Албани].

10^ Кто-то может посчитать размолвку шейха аль-Албани со своим отцом проявлением неуважения к родителям. Вот как ответил на соответствующий вопрос сам шейх: «Некоторые предубеждённые люди действительно могут так подумать. Более того, они даже открыто об этом говорят. Однако невозможно, чтобы хотя бы один исламский учёный в мире сказал: «Предпочтение Сунны, которая противоречит мазхабу отца, является неповиновением родителям». Да, по мнению знатоков религии неповиновение родителям касается, прежде всего, неповиновения отцу, т.е. невыполнение его приказов и выступление против него. Но это определение правильно лишь в том случае, когда причина неповиновения не лежит в стремлении следовать Корану и Сунне. Если же человек стремится следовать Корану и Сунне, а родители против этого, то о каком неповиновении им может идти речь? Поэтому я не думаю, что любой здравомыслящий человек посчитает это неповиновением родителям. Ведь в противном случае и Ибрахима, мир ему, можно обвинить в неповиновении отцу. Конечно, кто-то, возможно, возразит: «Это разные вещи, ведь в случае с Ибрахимом речь идёт о противостоянии неверия и единобожия». Я отвечу: «Да, разные, однако и в моём случае речь идёт о противостоянии Сунны и слепой приверженности мазхабу, ведь слепое подражание мазхабу запрещено». [Мухаммад Байуми. Аль-имам аль-Албани].

11^ Сохранилась копия квитанции, которую шейх давал клиентам своей мастерской. В квитанции, в частности, было указано:

Мухаммад Насируддин аль-Албани

Часовой мастер

Дамаск, район аль-Амара, улица короля Фейсала

Нашим лозунгом в продаже и ремонте является благородный хадис: «Религия — это искреннее отношение»

Продажа и ремонт всех типов часов

С точностью, искренним отношением и гарантией

Имя:

Тип часов:

Ремонт, стоимость:

Гарантия действует в течение 6 лунных месяцев

Примечание: часы подлежат возврату только при наличии данной квитанции

Число, год:

12^ Шейх аль-Албани так комментирует отношение отца: «Возможно, что позже он сказал нечто такое, что послужит ему искуплением за ту враждебность, которую он проявлял ко мне из-за мазхаба. Однажды он сказал мне: «Я не отрицаю, что получил пользу от тебя». Я был его самым младшим сыном и очень хорошо знаю, что так оно и есть. Дело в том, что он, как и другие шейхи, ходил в мечети, в которых находились могилы. Я говорил ему: «Папа, это недозволено, поскольку в такой-то мечети есть такая-то могила…» Он также получил пользу относительно достоверности хадисов. То есть, на самом деле он получал пользу, но в силу своего возраста и положения в балканской общине, он не был доволен своим сыном, который прослыл «белой вороной» на фоне общей массы людей». [Мухаммад Байуми. Аль-имам аль-Албани].

13^ Одним из ним бых Салим ал-Кусайбати и его сын Иззат, владельцы одного из крупнейших книжных магазинов в Дамаске. Они безвозмездно одалживали шейху аль-Албани один экземпляр любой книги, с которой он хотел ознакомиться. Когда весь тираж распродавался, книготорговец отправлял к шейху посыльного, который забирал одолженный экземпляр. Как вспоминает шейх: «Иногда книга лежала у меня годами, ибо никто из покупателей не спрашивал о ней. Особенно это касалось книг по хадисоведению, ибо эта наука, как вам известно, была заброшена». [Мухаммад Байуми. Аль-имам аль-Албани]. Кроме того, шейх часто обращался в Хашимитскую арабскую библиотеку «Эйд Ихван», работники которой, являвшиеся друзьями шейха, доставали ему нужные книги. Как позже отмечал сам шейх аль-Албани: «Библиотека «аз-Захириййа», книжный магазин аль-Кусайбати и Хашимитская арабская библиотека стали причиной того, что Аллах облегчил мне (путь к знаниям), ибо я извлекал пользу из книг, как будто я был их владельцем». [Мухаммад Байуми. Аль-имам аль-Албани].

14^ Библиотека «аз-Захириййа» была основана в 676 году от Хиджры (1277 г.) султаном Бейбарсом. Первоначально она представляла собой общеобразовательную школу по обучению кораническим наукам. К моменту начала гражданской войны в Сирии в 2011 г. фонд библиотеки насчитывал свыше 13 тысяч рукописей мусульманских учёных. К самым древним рукописям относятся труды имама Ахмада ибн Ханбаля — «Китаб аз-Зухд=Книга о равнодушии к мирским благам» и «Китаб Фадаиль ас-Сахаба-=Книга о достоинстве сподвижников». К другим особо ценным рукописям библиотеки относятся книги «Тарих Димашк=История Дамаска» Ибн Асакира, «Гариб аль-хадис=Редкие слова и малоупотребительные выражения, встречающиеся в хадисах» Ибн Кутейбы ад-Динавари, трактаты Ибн Абу Дуньи. В настоящий момент библиотечный фонд «аз-Захириййи» перевезён в Национальную Библиотеку им. Асада.

15^ Отныне на протяжении многих лет у шейха аль-Албани установился следующий распорядок дня, о котором он сам позже рассказал: «Я работал в мастерской один-два часа до 8 или 9 часов утра, когда открывалась библиотека «аз-Захириййа». Я запирал свою мастерскую и шёл в библиотеку, оставаясь там по меньшей мере три часа, пока не наступало время полуденной молитвы. Я совершал коллективный намаз прямо в библиотеке вместе с другими её посетителями. Когда она закрывалась, я возвращался в мастерскую, работал в ней полчаса до обеда, а потом шёл домой. Чтобы сберечь время я купил велосипед. Для жителей Дамаска это выглядело довольно необычно, ведь они в первый раз в жизни видели, как шейх в белой чалме разъезжает по улицам на велосипеде. В те дни я носил чалму, поскольку моё мышление всё ещё находилось под влиянием мазхабов, а также некоторых слабых или, скорее, вымышленных хадисов, как, например, такой: «Молитва в чалме в семьдесят раз превосходит молитву без чалмы». Я тогда также носил джуббу (верхняя одежда с широкими рукавами — прим. Д.Х.). Однако с течением времени я узнал, что Аллах не ниспослал никаких предписаний относительно этих обычаев, поэтому я перестал носить чалму и джуббу и стал одеваться как обычные люди. В общем, самое главное, что я не тратил много времени на работу в мастерской, проводя почти всё своё время в библиотеке «аз-Захириййа». Однажды, работая в мастерской, я познакомился с одним палестинцем, который переселился в Дамаск. И он предложил мне взять своего сына в подмастерья. Это тоже помогло мне, так как появилось чуть больше времени. Таким образом у меня появилось много свободного времени для изучения религии и исследования библиотечных фондов «аз-Захириййи». [Мухаммад Байуми. Аль-имам аль-Албани].

Из-за езды на велосипеде шейх даже попал в одну из рубрик сатирического журнала «аль-Мудхик аль-Мубки=И смех, и слезы», владельцем которого был христианин. Однако, как отметил шейх, «я не обращал на эти мелочи никакого внимания, так как главным для меня было сберечь время!» [«Сафахат байда мин хайят шайхина аль-Албани=Светлые страницы из жизни нашего шейха аль-Албани»].

16^ Шейх Басим Фейсал аль-Джувайбира сказал: «О терпении и усердии шейха в поиске шариатских знаний может свидетельствовать случай, о котором рассказал мне доктор Махмуд аль-Мира: «Однажды шейх Насир забрался в дамасской библиотеке «аз-Захириййа» по лестнице, чтобы взять какую-то рукопись. Когда он достал её и открыл, то стал читать её прямо на лестнице, простояв на ней, читая рукопись, более шести часов». [«Мухаддис аль-аср — Мухаммад Насируддин аль-Албани»].

17^ Шейх аль-Албани очень ответственно относился к классификации хадисов. Как он сам отмечает: «Если достоверность какого-нибудь хадиса вызывала у меня вопрос, я совершал молитву о помощи (салят аль-истихара) и помещал его туда [т.е. в сборник достоверных хадисов «Сильсилят аль-ахадис ас-сахиха» — прим. Д.Х.], если он усиливался различными путями передачи, дополнявшими друг друга». [Исам Хади. Мухаддис аль-аср]. Кроме того, шейх сказал: «Иногда исследование одного хадиса занимало у меня часы, иногда – дни, а иногда – недели! И это лишь один хадис!» [Исам Хади. Мухаддис аль-аср].

18^ Прежде чем приступить к написанию книг и классификации хадисов шейх аль-Албани получил разрешение на передачу хадисов (иджаза) от мухаддиса Алеппо, шейха Мухаммада Рагиба ат-Таббаха (1293-1370/1876-1950), когда тот посетил библиотеку «аз-Захириййа».

19^ Шейх аль-Албани вспоминает: «Я сидел в читальном зале и говорил (библиотекарю) Абу Махди: «Дай мне такую-то рукопись», и он приносил мне её. Едва я заканчивал её изучение, как просил вторую рукопись, затем третью, четвёртую и т.д. Иногда у меня на столе образовывалась целая кипа рукописей. Письменный стол был рассчитан на четыре человека, по двое с каждой стороны, однако из-за того, что я был обложен рукописями, никто из студентов не мог сесть рядом со мной. И, несомненно, некоторые студенты жаловались на это, особенно в период экзаменов. И администрация, похоже, нашла решение проблемы. У них была тёмная комната, которая не подходила для складирования и хранения дров. Они предложили мне переместиться в эту комнату и оставлять нужные мне книги там, не обременяя служащих своими просьбами принести или отнести какую-либо книгу. Они даже оставляли со мной в этой комнате некоторые рукописи». [Мухаммад Байуми. Аль-имам аль-Албани].

20^ В качестве примера можно привести следующий случай. После двенадцати лет непрерывных исследований шейх аль-Албани стал видеть «мушки перед глазами» (в медицине для этой патологии используется термин «деструкция стекловидного тела»), и офтальмолог предписал ему прекратить читать, писать и работать в часовой лавке на полгода. Однако спустя две недели шейх уже не мог сидеть без дела и находился в раздумьях относительно того, чем ему можно было бы заняться, не нарушая предписание врача. Тогда он вспомнил, что среди многочисленных рукописей «аз-Захириййи» есть книга «Замм аль-малахи=Порицание праздности и развлечений» Ибн Абу Дуньи. Поэтому шейх решил попросить переписчика снять с неё копию, дабы к моменту своего выздоровления иметь эту книгу у себя, дабу потом спокойно проверить на достоверность её хадисы и привести их источники. Дойдя до половины трактата, переписчик обнаружил, что в сочинении есть пропуск. Убедившись, что в рукописи действительно есть пропуск (по мнению шейха около четырёх страниц), он попросил переписчика продолжить работу, сказав: «Ты переписывай дальше, а Аллах сделает то, о чём тебе неведомо». Так и произошло. После того, как весь трактат был переписан, шейх принялся тщательно искать затерявшуюся часть в хранилищах библиотеки. В результате, он подробно ознакомился с содержанием около десяти тысяч редких рукописей, нашёл разрозненные части сборников Сунны (например, «Муснад» Шихаба аль-Кудаи) и составил единый каталог книгохранилища. Некоторые из обнаруженных им рукописей были изданы. Но самое главное, как отметил шейх, это заложило основы обширной научной базы для исследования хадисов. Особенность старых рукописей заключается в том, что в отличие от современных книг, хадисы и предания в них приводились с полными цепочками передатчиков, что облегчало мухаддисам проверку достоверности сообщений.

21^ В этой связи целесообразно привести ещё один любопытный случай из жизни шейха с его слов: «У меня болели глаза, и врач потребовал, чтобы я отдохнул и прекратил на время читать и писать. Тогда я подумал: «Чтобы не терять время, отдам-ка я одному из братьев небольшую рукопись, дабы он переписал её для меня. А когда он закончит, мой отдых уже завершится». И действительно! Один из братьев стал переписывать рукопись, а я не удержался и стал читать его копию, оправдывая себя тем, что чтение не сильно утомляет глаза. И вдруг я наткнулся на слово, которое я не понимал и не мог прочитать. Тогда я посмотрел оригинал рукописи, но оказалось, что брат переписал всё в точности, как в рукописи, ведь он был каллиграфом. Тогда я стал пробовать разные варианты прочтения этого слова, переставляя буквы, и думал: может, мне удастся прочитать его? Но всё было напрасно, и я погрузился в мысли об этом. Наступил вечер, я заснул. Вдруг я проснулся, повторяя одно и то же слово: «Отдельно, отдельно, отдельно». Я никак не мог распознать свой сон! Тогда я сказал себе: «Насир, запиши, что произошло, дабы не забыть сон!» Наутро я стал думать над этим и сказал: «Возможно, есть какая-то связь между ним и непонятным словом». Я взял рукопись, стал смотреть на непонятное слово в ней и начал повторять слово, которое я произносил во сне, пока меня не осенило. Непонятное слово в рукописи на самом деле состояло из двух слов, но переписчик по ошибке соединил их в одно! Когда же я разъединил это слово, то смог прочитать его!» [Исам Хади. Мухаддис аль-аср].

22^ Как образно выразился профессор Мухаммад ас-Сабаг: «Одним глазом он смотрел в книгу, а другим – глядел на спрашивающего» [Мухаммад аш-Шейбани. Хайят аль-Албани].

23^ Например, в своём сборнике слабых хадисов «Сильсилят аль-ахадис ад-даифа» (№4414) шейх аль-Албани пишет: «Это один из хадисов, иснады которого уважаемый профессор Мустафа аз-Зарка попросил меня проверить для него 15/6/71 от Хиджры (12 марта 1952 г.)».

24^ Вот как вспоминает об этой работе сам шейх: «После нескольких заседаний факультет Шариата Сирийского Университета принял решение учредить редколлегию для работы над изданием энциклопедии по хадисам. И я с прискорбием отмечаю, что они не могли найти в своих рядах ни одного профессора, который взял бы на себя эту задачу. Тогда они послали за мной, чтобы обсудить эту тему. Я встретился с ними в Университете, они представили мне проект и попросили начать работу по утверждённому ими плану. Обменявшись мениями по предстоящей работе, я согласился трудиться над их проектом по четыре часа в день, а оставшиеся часы оставил для собственных исследований. Однако я поставил одно условие: дать мне разрешение приходить в библиотеку «аз-Захириййа» в любое время суток. Поэтому я сказал: «Если администрация библиотеки согласится на это условие, то я буду уделять вашему проекту по четыре часа в день». Мне ответили, что поговорят с директором библиотеки. И вот однажды Мустафа ас-Субаи или Мухаммад аль-Мубарак, точно я уже не помню, пришли к директору библиотеки, обсудили с ним этот вопрос и, вызвав меня, сказали: «Мы договорились с директором. Он отдаст распоряжение сторожу открывать тебе двери в любое время, когда ты придёшь». Таким образом я выделил им четыре часа в день и стал работать над проектом энциклопедии хадисов, относящихся к торговым сделкам». [Мухаммад Байуми. Аль-имам аль-Албани].

25^ К этому времени шейх аль-Албани уже успел составить большой хадисоведческий сборник, который он назвал «Му‘джам аль-хадис ан-набавийй» («Словарь хадисов Пророка»). Этот труд насчитывает около сорока томов и до сих пор не издан. Шейх отобрал для этого сборника хадисы вместе с иснадами из сотен рукописей, хранящихся в библиотеках Дамаска, Алеппо и других городов.

26^ В предисловии к сборнику «Даиф аль-Джами» шейх аль-Албани пишет: «Вот уже более десяти лет я собираю тысячи хадисов, объём которых превысил сорок томов, относящиеся к многочисленным источникам. Я собственноручно переписал их из сотен рукописей, которые хранятся в известных библиотеках. Например, в таких библиотеках, как «аз-Захириййа» в Дамаске, «аль-Авкаф аль-исламийя» в Алеппо, «аль-Мактаба аль-махмудийя» в Мечети Пророка, «Ариф Хикма» в Пресветлой Медине, и т.д. В этих библиотечных фондах хранятся ценнейшие сборники хадисов, а также книги по жизнеописанию Пророка, по истории, по биографиям передатчиков хадисов. И все они до сих пор не изданы…».

27^ Шейх аль-Албани: «На протяжении многих лет у меня была привычка ежемесячно ездить в Алеппо на одну неделю. Большую часть времени я проводил в единственной библиотеке, которая называется «аль-Авкаф аль-исламийя». Она была полна рукописей. Поэтому я ежедневно сидел в ней часы напролёт, изучая рукописи и выписывая то, что я считал важным для своих научных исследований». [Исам Хади. Мухаддис аль-аср].

28^ Шейх аль-Албани: «Когда я бывал в Каире, то при первой возможности отправлялся в «Дар аль-кутуб аль-мысрийя» , чтобы изучать хранившиеся там рукописи хадисов. То же самое я делал при посещении Александрии, отправляясь в «аль-Мактаба аль-баладийя». Я извлёк огромную пользу от двух этих библиотек. Во второй библиотеке я собственноручно переписал трактат хафиза Ибн Хаджара аль-Аскалани, в котором он проверил на достоверность хадисы, содержащиеся в книге «Масабих ас-Сунна» хафиза аль-Казвини, которые тот посчитал вымышленными». [Исам Хади. Мухаддис аль-аср].

29^ В книге «Сильсилят аль-ахадис ад-даифа» (№4055) шейх аль-Албани пишет: «Я обнаружил второй том этой книги («Муснад» Ибн Абу Шейбы — прим. Д.Х.) в общественном книгохранилище Рабата. Я прочёл его и извлёк пользу».

30^ В книге «Ирва аль-Галиль» (№1847) шейх аль-Албани пишет: «Мы обнаружили две копии книги «Китаб аль-Гариб» Абу Убейды аль-Касима ибн Саляма: одна из них была в библиотеке шейх аль-ислама в Пресветлой Медине, а другая – в библиотеке «аль-Махмудийя» в мечети Пророка. Я извлёк из неё хадисы в форме «марфу» и некоторые в форме «мавкуф» во время преподавания в Исламском Университете Медины».

31^ По этой причине нередко в книгах шейха аль-Албани можно встретить примечания следующего рода: «Этот хадис также приведён в «Муснаде Ибн Абу Шейбы». Рукописьнаходится в общественном книгохранилище Рабата» («Ирва аль-Галиль» №1836) или «Это дополнение упущено в печатном издании книги. Я обнаружил его в оригинале рукописи, которая хранится в библиотеке «аль-Махмудийя» в Пресветлой Медине (каф, 1/68)» («Сильсилят аль-ахадис ад-даифа» (№958).